Неудавшаяся история [СИ] - Татьяна Зингер

Увы, сбылись худшие предположения. Отличающийся непокорством Тучка отказывался идти, фырчал и мотал гривой. Ворон — конь охотника — умчался вдаль, поднимая копытами столб светлой пыли. Я умоляла Тучку, просила, гладила и угрожала, но тот оставался недвижен. Действо напоминало жреческие пляски: густой туманный вечер да девка, скачущая вокруг непокорной лошади и напевающая той хвалебные речи. Не хватало разве что гуслей.

— Вам помочь? — высунулся из-за ближайшего булыжника бесцеремонно подглядывающий конюх. Оставалось лишь догадываться, как долго он просидел там, содрогаясь от беззвучного хохота.

— Каким образом?

— Садитесь. — Он услужливо помог взгромоздиться на Тучку, маленько подумал и звонко шлепнул коня по крупу.

Удар получился великолепный. Подобной наглости изнеженный жеребец не ожидал. Он заржал от обиды и понесся, не разбирая перед собой пути. Я не могла остановить животное — оно обезумело в припадке ужаса и ярости. Единственное, до чего я додумалась, — обняла мускулистую шею и прижалась грудью к спине коня. Иначе бы свалилась в первый же куст.

Лис сразу протрезвел и сжал мою талию куда основательнее прежнего. Во всех прелестях скоростной верховой езды нашлось одно весомое «но»: я Тучкой так и не руководила. Он бежал сам, перемахивая через ограды, овражки, канавы и ошалевших собак.

Вместо выезда из Выгодска слабо различались центральные площади да знакомая вереница домов, за которыми находилось злополучное болото. Направления «лучше» Тучка выбрать попросту не мог.

Люди разбегались с воплями, потерявший последние крохи рассудка Тучка сносил всё: будь то торговые палатки или массивные бочонки, полные кваса. Кто-то особо неразумный попытался остановить коня на скаку, но ничего хорошего у него не вышло. На простодушные крики: «Эй, дурная, придержи лошадь» я отвечала нечленораздельным ором.

Я почти уверовала в богов и попыталась вспомнить молитвы о пощаде. Но в одну линию с Тучкой выстроился темный силуэт с наездником на нем. Им, к моему счастью, оказался не предвестник смерти — того всегда изображали в виде черной кобылы с огненно-рыжими зрачками и наездником-мертвецом, — а Ворон и Радислав. Охотник уверенно лавировал между людским потоком; он вплотную приблизился к Тучке и закричал:

— Прыгайте!

Лис моментально исполнил требование. Он не то, чтобы перебрался с нашего седла на Ворона, скорее — перекатился и был подхвачен Радиславом. Я не сумела выдать и похожего, потому как от страха словно приросла к Тучке.

— Ведьма! — рычал охотник, силясь сохранить расстояние между лошадьми и не врезаться в густо натыканные березки.

— Нет, — слабо пискнула я, вжимаясь в гриву.

Тучка сменил маршрут; теперь он направился к необходимым нам воротам из города. Да пользы от маневра было мало — ломать позвоночник одинаково неприятно везде. Рассерженные крики смешались с шумом ветра в ушах и тяжелым дыханием коня. Сердце невыносимо билось в горле.

Радислав не сдавался. Он четырежды требовательно протягивал мне руку, но я отрицательно мычала. Тогда охотник обернулся к Лису и вручил тому поводья.

— Не отрывайся от Радославы! — приказал мужчина.

Если варрен и хотел возразить, то слов у него не нашлось. Я не видела друга, но примерно представляла всю смесь чувств, испытываемую им в тот момент. Он, наверное, поседел. Правильно, если умирать, то скопом. Так веселее.

Охотник невозмутимо вымерял расстояние. И пока он боролся за мою жизнь, я тихонько скулила, понимая, что начинаю сваливаться. Вспотевшие пальцы скользили по взмыленному загривку Тучки. До стыдливого падения оставались считанные мгновения, а молитвы, побери их бесы, так и не вспоминались.

Мужчина сменил ругань громким отсчетом цифр; на «пяти» он с виртуозной грацией поднялся с седла, встав на стременах и удерживая равновесие с помощью рук, после перемахнул через Ворона и непонятным образом очутился прямо за мной.

Новый наездник не понравился бунтующему жеребцу. Он попробовал подняться на дыбы, но Радислав, словчившись, схватил болтающийся ремень и потянул поводья на себя. Тучка, к всеобщему удивлению, замедлился, а вскоре и вовсе перешел на легкую трусцу. Ворон послушно шел рядом, не теряя прежней величественности. Казалось, это он управляет Лисом, потому как друг, чуть заикаясь, бормотал: «Умничка, лошадка, так и иди».

Я оторвалась от шеи и не сдержала глухого аханья. Зрение затуманили слезы. Вроде и взрослая женщина, и чародейка, и вляпывалась в беды похуже, но пробежка по Выгодску верхом на обезумевшем коне уничтожила любое смирение. Сказалась недавняя стычка с ведьмой. Я обессилела. Выдохлась. И зарыдала.

Радислав недоуменно уточнил:

— Ты в порядке?

— А сам как думаешь? — всхлипнула я.

Ответа не последовало. Охотник предпочел брать не успокаивающими речами, а поступками; его тяжелая рука грубо обхватила мою талию и прижала к хозяину. Я, покорившись непонятному порыву, откинулась назад, вжавшись затылком в грудь спасителя, и искоса поглядывала на его подбородок.

— Не прогадал, поставив на приключения, ведьма, — подмигнул Радислав.

Повинуясь плавному жесту его кистей, Тучка убыстрился. Ворон со свойственной ему элегантностью двигался подле нас. Впереди показалась извилистая полоса тракта, а «спокойный торговый городок», Выгодск, оставался позади, отдаляясь с каждым новым ударом сердца.

— Нам на запад, — почти неслышно шепнула я.

— Как скажешь, — ответил мужчина.

— Славка, я так испугался. — Донесся пристыженный голос Лиса.

Я угукнула. Одеяло из усталости накрыло тело, и я погрузилась в приятные потемки глубокой закатной дремы, прижимаясь щекой к теплой коже охотничьей куртки.

Пункт седьмой: не вздумайте спать, коли ведьма близко; она учует вас по дыханию

Сны с детства строили мне козни. Давным-давно ведьма-учительница говорила, что каждый чародей видит сновидения, в которых таится особый смысл. Она умудрялась выковыривать таковой из своих, а я ночами усердно погружалась в бессвязный бред. Сейчас, например, убегала от Радислава, который пытался огреть меня по затылку табуретом. Проснуться пришлось от похлопывания, и я со злостью — потому как табурет настиг темечко — уставилась на охотника из-под опущенных ресниц.

За горами разгоралась заря. Она, как крохотная искорка пламени, попавшая на ветки, неторопливо росла, постепенно покрывая всё небесное пространство. Тучка весело скакал к светлеющему полотну рассвета.

— Доброе утро, — без улыбки сказал охотник.

— Я с тобой не общаюсь, — категорично заявила я.

Радислав подавился на зевке.

— С какой радости? Я её, значит, спасай, вези на себе, уберегай от падений…

По-моему, он передразнивал мою речь.

— Ты меня ударил.

— Да я легонько похлопал по спине.

— Нет, табуреткой, — с обидой объяснилась я.

— Как?! — Голос мужчины стал совсем недоуменным.

— Я не знаю. Но больно!

— Тебе это снилось? — с надеждой переспросил Радислав.

— Разумеется. — Я изогнула бровь. — А ты о чем подумал?

Охотник облегченно выдохнул. И судя по раскатистому хохоту слева от меня, Лис окончательно оправился от недавней попойки.

— Здравствуй, пьянчуга.

— Ха-ха-ха, — пробубнил тот. — Встала и, не продрав глаз, лезешь оскорбляться. Мы вообще тебя разбудили для того, чтобы сказать, что пора остановиться на привал.

— А что мешало сделать это раньше?

— Куча озлобленных торговцев, гнавшихся за нами от самого Выгодска, — со смешком влез Радислав.

— Да, Славка, прости, но вряд ли ты стала почетным гостем города.

— Нет, почему, — продолжал зубоскалить охотник. — Она — персона номер раз для каждого. Ух, сколько златцев они сдерут за перевернутую вверх тормашками площадь!

Радислав спрыгнул с остановившегося Тучки. От неожиданной потери опоры я не удержала равновесия, но спешно вцепилась в седло и слезла пусть и кривобоко, но без сторонней поддержки.

Тракт в ранний час пустовал. По обоим его краям возвышались древесные полосы лесов, а вместо живых существ, хотя бы назойливой мошкары, — тишина и отчужденность. В знак протеста где-то каркнула ворона. Я поежилась, но храбро поспешила за ведущими лошадей вглубь чащи спутниками.

— Зачем так далеко уходить от дороги?

Нас окружили угрюмые силуэты сосен и пушистых елей, нижние ветви которых подметали ковер из мха.

— Не люблю быть на виду, — объяснил Радислав. — К тому же тут есть речушка. Она делает изгиб и протекает совсем рядом с нами.

Обрадовавшись возможности искупаться, я ускорилась и остановилась только тогда, когда Радислав оповестил, что подыскал отличный пятачок для стоянки. Наше понимание идеала различалось, ибо неровный, полный ямок, клочок земли, поросший бессмертником, не вселял особого восторга. Я почти возмутилась, но вспомнила о реке.